Юрий КАЗАРИН: «В семье главная – женщина!»

Ольга ПЛЕХОВА, 3 ноября 2011

У него тонкие лодыжки и такие же тонкие запястья – дедовская дворянская порода. Эмоциональность и чувствительность унаследовал от матери. Крепкое тело и подвешенный язык достались от отца. А вот поэтический дар – это от Бога. Ведь как уверен сам Юрий КАЗАРИН, «поэтом нельзя стать, им можно только родиться!»

О любви

– Вы как поэт достоинства и недостатки окружающей действительности чувствуете острее. На ваш взгляд красота и уродство мира находятся в равновесии или что-то перевешивает?

 

– Как говорил Жуковский: «Красоты в мире нет, она может появиться там, где ты захочешь». Для поэта главное – увидеть прекрасное, и тогда то, что он заметит, ответит ему взаимностью, возникнет связь и родится поэзия.

Вот, например, любовь, это ведь тоже поэзия. Почему? Потому что два человека встретились и поняли, что они прекрасны друг для друга. Возникла любовь – поэзия в чистом виде, связь, которая наладилась сама собой, даже вопреки воле влюбленных.

Для меня – мужчины, любить женщину – это не просто поэзия, это высшее счастье. Я был женат не один раз, случались романы, но каждая женщина была уникальна и неповторима. Вот мужики все типологичны и все одинаковы, а женщины – это чудо, и я это могу легко подтвердить.

Во-первых, хозяйка в семье всегда женщина. Ни в доме, ни в бюджете, а именно в семье, потому что именно ей дана возможность вынашивать и рожать потомство. Женщина подобна Богу, только она может создать самое главное и бесценное в жизни – человека.

Во-вторых, женщина – это великолепное животное. Как бы она ни сидела, ни лежала, ни наклонялась, моет ли она пол, готовит, она всегда грациозна, как кошка.

В-третьих, женщина – ангел. Когда она спит, и ты смотришь на это необыкновенное лицо, то понимаешь: перед тобой высшее существо, с абсолютно другой духовностью, внутренним миром и образом мыслей.

 

– Судя по ответу, женщины сыграли и играют огромную роль в вашей жизни?

– Разумеется. И это были женщины не только те, которых я любил, но и те, которые меня растили и воспитывали – мама и бабушка. Я с раннего детства был не похож на других детей. С трех уже записывал какие-то свои стишки, много читал, постоянно находился в своих мыслях. Усугубляло мою непохожесть еще и сильное врожденное заиканье. Бабушка, простая крестьянка, интуицией чувствовала, что моя инаковость – не следствие врожденного дефекта, а просто я родился другой, не такой как остальные дети. Все летние каникулы я проводил у нее. В пионерский лагерь меня не отпускали, боялись, что чужие дети задразнят. Хотя ни в школе, ни во дворе мне никто никогда слова обидного не сказал.

Каждое лето я узнавал у бабушки что-то новое. Она хоть и была безграмотной, но знала наизусть всю Библию в апокрифном виде, множество сказок, рассказов, басен. Постоянно мне что-то рассказывала, пела. Очень любила меня и, конечно, всегда переживала.

О мужестве

– Бабушка говорила, что вы особенный, а мама разве не отмечала неординарность сына?

– Конечно, она замечала мои способности. Но ей хватало других забот. Заикой был не только я, но и мой младший брат. А когда мне исполнилось 13 лет, мы и вовсе сбежали от отца. Он был очень буйный, и жить дальше с ним становилось опасно. Втроем мы поселились в однокомнатной квартире на Уралмаше.

Мама работала медсестрой в две смены, и я видел, как ей было тяжело. От того, что нас трудно растить одной, от того, что отец нас бил, а она глубоко в душе, втайне от всех все равно продолжала его любить. Даже после развода. Он-то второй раз женился, а мать так больше и не вышла замуж.

 

– А у вас хоть сколько-то любви осталось к отцу?

– Он уже умер. А о покойниках либо хорошо, либо ничего… У меня к нему смешанные чувства. С одной стороны он был очень ярким, интересным человеком. Казак, красивый, статный. С другой – агрессивный, несдержанный. Он сильно повлиял на меня… если не покалечил.

Но благодаря такому очевидному примеру я научился контролировать свои отрицательные эмоции. Я знаю цену своему возбуждению и использую его не для крушения и битья, а для познания мира, серьезных, глубоких анализов действительности.

 

– За все время беседы вы ни разу не обнаружили своего врожденного дефекта. Заикание осталось в прошлом?

– Да, волевым усилием мне удалось с ним справиться. Очень сильным стимулом к этому стала учеба в университете. После школы я отслужил в армии, затем поступил на рабфак и только после на филологический.

Во время первой сессии отправился сдавать первый экзамен – историю русского фольклора. Страшно заикался, от этого очень волновался. После ответа вышел из аудитории весь мокрый. Хоть и сдал на пять, но мне было ужасно стыдно перед преподавателем, перед однокурсницами за свое заикание. Я пришел домой, подошел к зеркалу и сказал: «Ты что, урод, так и будешь всегда уродом или будешь с этим что-то делать!?». И я стал над собой работать. Начал записывать, на каких звуках и когда заикаюсь. Выяснил все свои слабые речевые места и принялся за работу. Конечно, это был долгий психологический и физический труд. Подобные речевые увечья лечатся годами. Но я справился. К концу учебы заикаться стал гораздо меньше, а теперь это и вовсе лишь воспоминания.

О родном

– Ваша молодость пришлась на достаточно противоречивое время. Не возникало желания, как у многих творческих людей того времени, уехать из страны?

– Я соглашусь, что было сложное время. Было трудно с деньгами, продуктами питания. Но это было и счастливое время, хотя бы от того, что не было войны и закончились массовые репрессии. А диссидентства как такового в Свердловске ведь не было. Это же сугубо московское явление. Да, мы были не согласны, да, нам хотелось больше свободы. Но мыслей о том, чтобы уехать, не возникало. Хотя острых моментов хватало.

Помню, в 1975 году мне дали почитать «Один день Ивана Денисовича» Солженицына. Я его читал на коленях под партой во время лекции. Почитаю, уберу, посмотрю по сторонам – не заметили ли меня. Дооглядывался до того, что забыл книжку в парте. Вспомнил об этом только дома вечером. На следующее утро встал в 6 утра, в 7.30, как открыли университет, пулей влетел в аудиторию. Книга, слава Богу, там и лежала. А так бы все – исключили, и высшее образование было бы для меня навсегда потеряно.

 

– А выезжать из страны удавалось?

– Я уезжал из Союза, но это были обычные рабочие поездки. Например, в 1984 году по поручению Министерства высшего образования меня отправили в Индию. Прожил там больше трех лет. Объездил всю Юго-Восточную Азию. Там же первый раз прочитал на английском языке «Архипелаг ГУЛАГ» Солженицына. Часто бывал в Европе. Но чувство дома, родины у меня только на Урале.

 

– Родная земля, родной воздух, семья….

– Добавлю еще, что здесь похоронены мои родители. Я вообще привязан к земле и родным местам. Например, в деревне Каменка у меня свой дом. И это не просто дом за городом, а это возможность оказаться ближе к родным местам моего отца. Он родился в деревне Коуровка, что буквально в нескольких километрах от Каменки. И в каких бы отношениях мы с ним не были, близость к его родине позволяет мне узнать, понять о нем то, что раньше для меня было закрыто.

Да и работать на своем участке я очень люблю. Выращиваю, ухаживаю, копаю. Все это дает мне силы. Дом в деревне у меня стоит восемь лет, половину из них я живу в нем постоянно. В город выезжаю лишь повидаться с семьей, на работу и различные встречи.

 

– А ваши близкие как относятся к подобной жизни на расстоянии?

– Это конечно, не дистантный брак, как вы могли подумать. Просто мой сын Михаил в этом году поступил на филфак. Я был категорически против такого поворота. Но вот он взял и сделал по-своему. И конечно, ему просто физически неудобно ездить из Каменки. Поэтому решили, что сын и жена пока живут в городе, а я в деревне. Когда нужно, я приезжаю в Екатеринбург, а на выходные мы все вместе уезжаем обратно.

В городе я сейчас бываю часто еще по той причине, что здесь живет моя старшая дочь Юля от первого брака. Она художница, много где успела поработать. В том числе и в Японии. Там познакомилась с бразильцем, от которого, правда уже в Англии, родила сына.

Так что мой старший внук – англичанин. Но так сложились обстоятельства, что Юля вместе с младшей внучкой живет сейчас в Екатеринбурге, а внук воспитывается моей первой женой в Англии. Согласен, что звучит все это несколько странно, но жизнь есть жизнь. Она многогранна, и очень непредсказуема… как женщина.